Зеленым мхом покрытая избушка,
Косая дверь со ржавою скобой,
Гнилой порожек… Не о вас ли Пушкин
Писал, ведя затерянной тропой
Читателя по лесу Берендея?
Вот долгожданный мне пришел черед
Здесь поселиться и молитву деять,
Питая сказом жаждущий народ.
Сколь нужен современникам усталым
Вдали от города незыблемый покой.
Уединенье, тишина - все даром!
Здесь ты не мцыри, пленник и изгой,
Но царь среди нетронутой природы.
Под сению разлапистых ветвей
Ты в тайне сердца изливаешь оды
Тому, Кто создал птиц, зверей, людей
В единстве чудном мирового круга…
Я робко ручку ржавую тяну,
Избу приветствуя. По праву друга
На печь ложусь и отхожу ко сну.
Кто говорит, что тяжела земля,
Что плющит, рушит силой притяженья?
Что будто неподъемный шар она,
Таящий в недрах пламенное жженье?
Взгляните только на цветной ковер:
Кислица и герань, иван-да-марьи
Мой уловили восхищенный взор
И встрепенулись. Вот взлетел комарик,
Витает меж соцветий танцовщик,
И, видимо, меня к земле ревнуя,
Свой хоботок нацелил и пищит…
С ним заодно в кореньях жук- грязнуля.
Воздушен, невесом ковер земли,
Служащей нам в молчанье и смиренье.
Как летние в лесу погожи дни -
Здесь я один среди цветов и е’лей.
Присев на поляне в еловом лесу
Дождливым и теплым полуднем,
Напрасно я ждал - не дождался грозу,
Пугавшую грохотом судным.
Все стихло. И я, обернувшись назад,
Увидел, как робко березка
Склонилась ко мне, а на ветви слеза
Красою блистала неброской.
Березка лесная средь мокрой травы
Похожа на тонкие души.
Как часто мы мимо проходим, увы,
Людей, что нам преданно служат.
Смиренье с молитвою любят в тени
Таиться… Беззвестность их красит.
«Березка, ты руки ко мне протяни -
Коснусь - и пойду во свояси».
– Что ты плачешь, еловая ветвь,
Отчего вся исходишь слезами?
Кто задел твой игольчатый нерв?
Вижу: капли опять набежали
И сияют в полдневных лучах -
То ли слезы, то ль утра росинки…
Мне поведай лесную печаль,
Раз я встретил тебя на тропинке.
– Я слезами встречаю рассвет,
Прославляя Создателя Бога!
В чистых росах уныния нет,
Тишь лесная не знает тревоги.
Людям должно стенать о грехах,
Нам - в молчании ждать Воскресенья…
Ветвь, прощаясь, качнулась слегка –
И росинки посыпались зернью.
Подняв свои пышные ветви,
Красавица, стройная ель,
Сияя в полуденном свете,
Царица московских земель,
Встречала меня в перелеске.
Достоинство сильных натур -
Величие, чуждое резких,
Нелепых шагов и фигур.
Но всё в них разумно и мерно -
Осанка и поступь, и слог.
Лесной королеве смиренно
Внимая, я вымолвить смог:
«О сколь вы милы и нарядны -
Как будто идете на бал!»
Отправившись в путь свой обратный,
О ели одной помышлял,
Ее красоте безыскусной,
Лишенной жеманств простоте.
И стало мне стыдно и грустно,
Что прожил я жизнь в суете.
Таинственный образ Вселенной -
Смотрящий на солнце цветок.
Но вот он склонился смиренно
Устав пить лучистый поток,
Что лился из горнего мира
И светом напитывал сад.
Жара мой цветок утомила -
Отвел он от солнца глаза.
Глава в золотом обрамленье
Свой взор устремила ко мне.
Увидел я в ней с удивленьем
Тычинки. Как в сказочном сне,
У каждой сияла улыбка,
Достойная нимф иль богинь.
Уже за садовой калиткой
Я вмиг написал этот гимн.
Подсолнечник, верности символ!
В молчанье меня научи
Взирать лишь на Бога и силу
Любви из семян источи!
